Еще бабка говорила, что бывают ночи, когда случается всякая чертовщина. Инга знала гораздо больше, чем я, понимала тоже она больше, да и вообще, в некоторых ее записях я до сих пор разобраться не могу. Тоже, ведьма выискалась, а у самой последние чулки целыми остались, да вот машина, чтобы ей пусто было, отказывает заводиться.
Весь день наперекосяк. Сначала Любочка о мою ногу споткнулась в операционной, уронив все инструменты на пол, Палыч ругался, я его даже заслушалась, как он красиво матом крыл. Любочку и меня. Потом вот на лестнице с кипятком грохнулась, благо никого не обварила. Теперь вот машина. Что же за гадство-то такое? Время к девяти вечера приближается, как мне до дома добраться? Знаю, что Геша за Богданом присмотрит, добрая у меня домовушка, нас еще с Милкой смотрела, только из-за нее дом у меня еще и стоит, мхом не поросший. Конечно, Верес там рядом ошивается, присмотрит за мальчонкой, вдвоем с Гешей они сладят. Но как мне-то теперь добраться? Пешком, так я только к полуночи приду, Богданка там может тот еще концерт устроить Геше, да и этот...волноваться будет. Откуда же вы все взялись на мою голову? Может хоть козу Геша подоит? Хотя, нет, с козой она старается не связываться.
Пнув в сердцах колесо, закрыла машину. Ладно, завтра буду разбираться со своим транспортом, сегодня уже все мастерские закрыты, никто не приедет, ночь почитай на дворе. Эх, и Палыч уже уехал, а ведь можно было даже язык прикусить и слезно упросить отвезти, он бы не отказал, знает, что малой дома. Но, не везет мне сегодня, как-будто кто сглазил. Хорошая мысль, но вряд ли, вон у меня вся одежда в узелочках, какими Инга обучала, но умыться с травами не помешает, во избежание, так сказать...
При мыслях о Геше, вспомнила, что ела последний раз в обед. Так захотелось ее пирога, того самого с капустой, что желудок в еще один узелок свернулся. Да, Мирослава Никодимовна, покушаешь в лучшем случае ты часа через три. А если так топтаться и дальше будешь, то и через все четыре.
- Пошли уже, растяпа, - бурчу сама себе под нос, обхватив себя руками и направляясь на выход с больничной стоянки. Май почти, но как стемнеет, так сразу прохладно. Не люблю холод, но он так и старается пробраться под кофты и кожу. Отгоняю, отгоняю его, кутаясь в одежды. Руки вечно холодные, словно зябну не переставая, вот и Тамара Соломоновна говорит, что мужика мне надо найти, тогда мерзнуть перестану. Да только, есть один, что делать-то с ним не знаю. И его, и себя мучаю. Дура, ты Славка, дура, что на ночь, да на пустой желудок мысли такие упаднические?
А ведь можно было бы решить все. Забрать Богдана, да уехать из Линдграда. Уехать, не измываться над этим, о котором думать себе запрещаю, как о ком-то большем, нежели хозяине леса, что вокруг моего дома. Но как я всех оставлю, у меня коза, Геша, больница, Гринька-непутевый опять же. И он...
Свет от фар, визг тормозов и мордашка водителя. Я даже улыбаюсь, словно очень милая девушка. Конечно, не милая, но очень замерзшая, очень голодная, и вообще на машине до меня ехать всего полчаса, ну сорок минут, а пешком мне идти и идти.
- До старой заимки подбросишь?
Ну, же, миленький, будь хорошим человеком, спаси ведьму! Ведьма тебя потом найдет, как отблагодарить, век добра не забудет!
Мир все-таки не без добрых людей, хотя та же Тамара Соломоновна очень любит повторять, что садиться к незнакомым мужикам в машину плохая примета. Я знаю это лучше нее, но обученную, хорошо-хорошо, полуобученную ведьму с кучей наговоров и амулетами, крайне сложно оприходовать на заднем сидении. Проклятье потом можно долго пытаться снимать, а я, уже будучи ученной, знаю, как правильно накладывать, чтобы по мне не долбануло так, что саму скрутит. В общем, мрачные мысли на ночь глядя.
- Вот, спасибо, а то моя машина не хочет заводится, завтра придется механика искать, а сейчас мало кто согласится на заимку ехать. - Сажусь в машину, предвкушая скорую встречу с пирогом от Геши, я почему-то уверена, что она испекла. Богдана балует домовушка, да и мне перепадает, особенно ее охов-вздохов, что я с этой работой похудела и скоро вообще на скелет буду похожа. Все приговаривает "кушай-кушай, Славочка, а то мужик на кости не шибко падок", тьфу, заладили все вокруг про мужиков. А у меня на горизонте мужиков нет. Только этот...
- Думала, придется до дома пешком идти, - я не особо разговорчивая, но пытаюсь быть милой и любезной. Симпатичный парень, сглаз правда на нем, но это мы снимем. Непрофессиональный сглаз, так, по велению души, да от зависти. - Хорошая какая у вас музыка...
Действительно, под Modern Talking даже медики танцуют в своих общагах, я даже была два раза на этих танцах. Эх, хорошее время было, учеба, профессора, однокурсники, вся медицинская жизнь впереди. Да что за день-то сегодня такой, что за клиническая депрессия, Старовойтова? Вон, мальчику лучше улыбнись, оно тебе, конечно, не надо, но побудь хоть минуточку обычной девчонкой!

А ведь мы хотели с Милой продать отцовскую машину. Помню, столько разговоров было, что надо продать, кто на ней ездить будет, был бы сын, а так. Инга тогда сказала, что мы, конечно, может продавать что угодно, но машина никуда не денется с ее двора. Помню, мы тогда жутко расстроились, лишняя копейка нам с Милкой пригодилась бы в Ленинграде, но бабка была непреклонна. Так и остался отцовский москвич стоять сиротливо, дожидаясь решения своей судьбы.
Уже когда я вместе с Богданом приехала из Ленинграда, после того, как смогла, наконец, сползти с кровати, я оценила то решение Инги. Отцовский москвич стал настоящим подспорьем. Конечно, пришлось вбухать в него деньги, чтобы мне заменили пришедшие в негодность детали, да и вообще проверили старичка, но в итоге машина у меня была. Инга тогда только губами поджимала, не тыкая меня раздражающим "я же говорила". Я до сих пор не могу поверить, что бабушки больше нет. Эх, Инга-Инга, как же ты могла умереть и оставить меня одну?
- Москвич, ему уже лет четырнадцать, год назад ребята мне его перебирали, - в машинах я разбираюсь плохо, знаю, что тогда меня парни не обманули, боялись баек, что идут про моей семейство. Но год прошел, так что кто его знает, что с моим старичком случиться могло. - Я, конечно, капот открыла, но я не механик, я больше по части медицины...
...и сглаз я с тебя все-таки сниму, нечего таскать на себе черные злые мысли. Я бы может и подпрыгнула от неожиданности, но Линдград все-таки не такой уж большой город, чтобы здесь было больше одной больницы с хирургами. Да и подобрал меня парнишка неподалеку от больницы, но не в этом дело. Ишь, имя мое знает.
- Приятно познакомиться, Даня, - хмыкаю, пожимая этому круженному руку. У него руки теплые, не то, что у меня. Но я привыкла, да и замерзла, пока топала в сторону дома. - Называй. - Милостиво разрешаю, прекрасно понимаю, зубодробительное у меня имя, постарались старшие родственники. Это же надо, Старовойтова Мирослава Никодимовна. У самой плечи передергиваются, когда слышу это полное сочетание.
- У нас в больничке, Даня, что ни день, то особое цирковое представление. Когда скальпелями жонглируем, когда пациенты под клоунов косят. - Фыркаю. Парень забавный, так и хочется заразиться его легким настроением, вот только все равно что-то скребет внутри, да немеет кончик языка. Да что же за день сегодня такой, что никак не могу успокоится? И ведь точно знаю, что Геша с Вересом за малым присмотрят и ничего с Богданом не случится, но что-то тревожит, словно приближающаяся гроза.
- Вот сегодня, к примеру, - говорю-говорю, да я редко такой болтливой бываю с незнакомыми людьми и не по работе. Хотя, даже сейчас о работе говорю. То ли парень действует на меня так, вон, рулит и улыбается, то ли пытаюсь отогнать это сосущее чувство чего-то нехорошего. - Готовимся мы к операции. Операция плевая, мы такие каждую неделю делаем. Все уже готовы, анестезиолог пациента спать отправил, мы готовы приступить, и тут одна из медсестер спотыкается о мою ногу, падает, роняет операционные инструменты. И все это под отборный мат бывшего военврача.
Нет, все-таки комично пересказывать не мой конек, но я пыталась. Наверное, именно из-за этой моей провальной попытки машина и решила встать. То ли смешок над непутевой мной, то ли это машинка поперхнулась, чих-пых, остановка. Стараюсь не заржать от обращения Даниила к машине, видать, все водители разговаривают со своими автомобилями, я тоже уговариваю своего старичка на то, чтобы он заводился и не выделывался.
Ощущение странное, словно нам надо убираться отсюда поскорей. Зябкое чувство, словно сквозняком прошлось по плечам. Отгоняю дурацкие мысли, сосредоточившись на том, что там Даня мне кричит. Пересаживаюсь на место водителя, газ, сцепление, тормоз, ключ. Ну, давай, миленькая, поехали отсюда.
Застряли минут на десять, ничего, завелась. Перелезаю на место пассажира, поднимаю взгляд с мыслями, ну, поехали что ли. И вижу ее...
Инга рассказывала, что в наших лесах пропадают люди. Пропадают, какая редкость, то грибники сгинут, то заезжих туристов-натуралистов медведь порвет. Помню, когда я впервые такое сказала, Инга отвесила мне подзатыльник и сказала мотать на ум, а не на косу, что в наших лесах можно нарваться на кого-то пострашней медведя.
- Заложник... - выдыхаю онемевшими губами. Словно щелчок в голове, сегодняшний календарь. Ночь, та самая ночь, которую в народе, что еще помнит старые бабкины сказки, из страшных, зовут Вальпургиевой, а по простому время ведьм, время великого шабаша. Я, конечно, никуда ни на какой метле лететь не собиралась, но в эту ночь всегда какая-то чертовщина происходит. - Даня, в машину, живо!
Я кричу, но парень словно меня не слышит. А эта мертвая баба направляется в его сторону. Я с этого идиота даже сглаз еще не сняла, никакой защиты! Мысль паническая, но она запускает действия, ударяю ладонью по рулю, вызывая визг клаксона. Очухался, в машину заскочил, дал по газам. А я сжалась на сидении, лихорадочно думая. Твою мать, Даня! Твою мать! У меня там Богдан, домой нельзя...
- Сильно на мать похожа? - Хриплю, снимая с руки фенечку из узелков. На удачу еще Инга вязала. От ложняка хреновая защита, но сейчас этому хлопцу она нужней, чем мне. - Даня, тело матери нашли? Вспоминай, мой хороший, нашли?
Пододвигаюсь, опутываю фенечкой правое запястье Дани, приговаривая:
- От зла защити, Даниилу помоги, и удачу приведи, - почти шепчу, но узелки бабки должны сработать. Оборачиваюсь, сглатываю. Бредет за нами. Если сейчас и сбежим, на обратном пути на него выскочит. - Даня, оно за нами идет. Даня, оно идет...
...за тобой. Я не произношу этого, поперхнувшись. Машина вновь чихнула, взбрыкнула. Твою мать, Даня!

Домой точно нельзя. Мысль бьется о черепную коробку, мешая успокоиться и подумать. Инга говорила о заложниках, я это помню. Но вот, что же она про них рассказывала? Хоть убей, не могу вспомнить, словно специально память подводит. И не скажешь, что чертова ночь ведьм! Тут ведьму вот-вот схарчат, а она вспомнить не может, как от заложника избавится! Бред какой-то...
Дома спящий Богдан, Геша точно его уложила, она за распорядком дня малого следит бдительней меня. Дома свежий, еще теплый пирог с молоком, и теплая кровать. Если выйти во двор, пройти пять шагов, то можно встретить его. Он тоже ждет моего возвращения, я это знаю. Вот только, как добраться до дома, если домой нельзя, а на хвосте у тебя заложная покойница - мамочка твоего друга по несчастью, сгинувшая в лесах тридцать лет назад? Мороз по коже, с заложниками я раньше не сталкивалась. Инга, почему ты не вбивала в меня знания палкой? Какая же я была дура...
- Она тебя очень любила? - Есть, конечно, крошечный шанс, что может быть нас и не пытаются схарчить. Но шанс слишком крошечный, чтобы даже пробовать. Инга говорила о них, в голове крутиться, но мысли ни о чем. О том, что живут после смерти, о том, что кровожадные твари. Как же от вас избавится-то? Не может быть, чтобы не существовало способа, вот и Инга рассказывала о том, как повстречалась с заложняком и даже смогла выжить, отправив покойника на тот свет. Но как?..
Оборачиваюсь назад, всматриваясь в фигуру покойницы. Упорная, следует за нами, словно привязанная. Это чертовски плохо, просто катастрофично! Понимаю, что сильно-сильно стиснула челюсть, чтобы не стучать зубами, как-то не особо впечатляюще, ведьма, а зубами стучит. Но если зубами я не стучу, то всю меня все равно потрясывает, так мелко-мелко, то ли из-за движения машины, то ли все-таки стресс.
Машина заглохла. Темнота, лес вокруг, парень с заговорной фенечкой, почти романтика, если не считать того, что парня я вижу первый раз в жизни, а еще за нами покойница идет. В пору орать "мы все умрем", но до такой степени я паниковать никогда не умела, врачи вообще хладнокровные люди, а я собиралась быть именно врачом. Так что крики оставлю на более подходящее время, а пока, думай, Слава, думай.
Впрочем, думать некогда. Даня достает, господи, что это такое?
- Я не хочу знать, чем ты зарабатываешь на жизнь, - наверное, все-таки хорошо, что меня можно еще удивить оружием. Точней, оружием в машине. Вот так просто берет и возит. Бывает, я вот таскаю с собой разные ведьминские штучки, обидно, что ни одна сейчас не могла помочь.
Молча подчиняюсь приказам парня, в конце концов, он лучше знает, что делать с машиной. Капот открывается тяжело, обожгла палец о что-то в темноте, шиплю рассерженной кошкой, но кого это волнует. Темнота сейчас наш враг: наощупь нахожу "круглую штучку", вздрагивая от каждого громкого хлопка и требую от себя не смотреть туда, куда стреляет Даня. Быстрей, ловкие пальцы, ты способна провести операцию по удалению аппендикса, а тут всего лишь какой-то фильтр! Но пальцы плохо слушаются, да и коленкой ударилась, резко раскрыв дверь в поисках коробки с запчастями. В итоге, Даня отбирает у меня этот злосчастный фильтр и сам вставляет его куда надо. Картина, конечно, неадекватная: он с автоматом, пулеметом, что это вообще за штука, где-то на заднем плане притихшая мертвая мамаша, и я - еще даже не придумавшая, как я потом буду объяснять все происходящее. Хотя, буду надеяться, что он сам найдет объяснение случившемуся. Но для начала надо выжить и убраться подальше.
- Не ори на меня! - Не выдерживаю, пока проворачиваю ключ, молясь всевышнему, чтобы спас своих нерадивых чад. С молитвами, конечно, у меня все плохо, да и есть такое мнение, что ведьмы дьявольское отродье, есть у меня родственница, которая так истово считает. Инга рассказывала. Вот, что за жизнь, про родственницу помню, а действительно важное забыла!
Наверное, все дело было в фильтрах, или ведьминской ночи, или везению, а точней его отсутствию и сейчас мы все-таки смогли перетянуть кусочек удачи на свои весы - машина завелась. Взгляд в зеркало заднего вида, а там ужас: ложняцкая покойница продолжает за нами бежать, уже на руках. Я ударяю по газу, и припоминаю одну из лекций. Мы тогда спорили, что важней - сердце или мозг, ведь и без того и без того человек не может выжить. Спорили с пеной у рта, каждый доказывал свою точку зрения, а в конце спросили у профессора Шкаличка, что важней.
"Если отказывает сердце, то всегда есть один шанс на миллиард, что вы быстро найдете донора. Но если откажет мозг, второго шанса не будет".
- Стреляй ей в голову, слышишь?! - Это был шанс, ведь должен же быть какой-то вариант, при котором это упокоится, так почему бы не при отсутствии головы. - Надо ей снести голову, Даня!
Заложница на руках явно двигалась быстрей, чем до этого на ногах. Это выглядело жутко. Она отстала, но судя по всему не собиралась бросать эту охоту на двух неудачников, передвигаясь нечеловечески ловко.
- Обязательно в голову!
У мертвых сердце не бьется, но без головы, по идее, никто существовать не может. Я очень на это надеюсь.

Я не любила подобные фильмы, когда погони на машинах, стрельба и какая-то непонятная фигня происходит. Для меня все происходящее, во-первых, было мало реалистично, во-вторых, попахивало каким-то позерством. Помню, как на втором курсе один из Милиных ухажеров затащил нас на вечеринку. Им было весело, пожалуй, музыка, дешевая водка, у Сергея был видик - роскошь, которую большинство не видели. В конечном итоге, где-то в середине вечера включили кино на этом самом видике. Конечно, я не запомнила название того фильма, меня больше волновало, что Мила сидит слишком близко к этому "Сереженьке", но все же помню кучу драк, машину и имя главного героя, уж слишком часто он его повторял. Бонд, Джеймс Бонд. Мне было скучно смотреть на экран, тем более приходилось периодически убирать руки с плеча одного из друзей Сергея, в общем, вечер, пожалуй, только и запомнился этим видиком, да именем киношного героя.
И дело не в том, что я никогда не могла даже представить, что окажусь в ситуации, когда буду сидеть за рулем автомобиля, вжимая педаль в пол, что рядом будет парень, который будет отстреливаться от заложного покойника автоматными очередями. Я просто в принципе не могла представить такого развития ситуации. Но вот я сижу, стискиваю руль так, что руби побелели от напряжения, губы искусаны, и единственное чего я хочу, это оказаться подальше от этого места.
Захлебываюсь криком, когда тварь врезается в машину. Не удержу! Мысль бьется нервной жилкой на шее. Жить хочется, черт побери! Хочется вернуться домой, поцеловать спящего Богдана, улыбаться и хвалить Гешу за вкуснющий пирог. А потом выйти во двор и увидеть Вереса. Мамочки, только не так, я не должна умереть так!
Да, я запаниковала, но не всегда же мне держать лицо отмороженной самоуверенной стервы, иногда вылезает наружу вот это, что показывает, что я такая же, как все. Я тоже боюсь, делаю ошибки и мне страшно. Страшно, что не вернусь домой, где меня ждут.
Даня вовремя схватил руль, конечно, при всей моей худобе и субтильности, я была сильная - попробуйте заново сломать неправильно сросшуюся руку, или раскрыть грудную клетку человека, но все же в тех манипуляциях помогали специальные приспособления, но все же. Даня помог удержать машину, иначе улетели бы на радость его покойной мамаше в кювет, где она нас бы и схарчила. Передернула плечами, от подобной перспективы и зачатках мыслей, что могла идти по этой дороге пешком.
- Что? - Не сразу понимаю, что именно там придумал Даня, а когда доходит, против воли оскаливаюсь, обнажая зубы. Все-таки, в нас - в людях, осталось  что-то первобытное. Резко захожу в поворот, прости машина, но тут уже не до нежностей. Вновь прикусываю губу, чтобы привести себя в сосредоточенное состояние.
Прибавляю газ, проскакивая переезд, на крик Дани резко жму по тормозам, чувствуя, как кидает тело вперед по инерции. Больно ремнем по ребрам, но терпимо. Отстегиваюсь, складываю на руль руки, склонив на них голову и тяжело дышу, словно не ехала на машине, а бежала марафон.
Железнодорожный визг, когда металл трется о металл, размалывая между собой сор, что попался по случайности, действует, как отрезвитель. Меня вновь передергивает, поворачиваю голову, чтобы посмотреть на Даню. Он пока не понимает, что мы пережили, даже я еще не в состоянии осознать, а ему какого. Особенно, когда рассеется адреналин. Лицо матери, непонятная чертовщина. Это перебор.
Беру сигарету из пачки. Я не курю, во всяком случае последние два года, а раньше частенько выкуривала по паре сигарет в день, так, баловство, мы все это делали, кто-то больше, кто-то меньше. Поддалась к парню, быстро и довольно скомкано коснувшись уголка губ, спасибо мне говорить сложно, а это как-то само вышло. Забираю зажигалку, чиркаю, вдыхаю никотиновое облачко.
- Мы не закончили, - на выдохе. Я не отдаю зажигалку, киваю в ту сторону, где слышен скрежет челюстей. - Бензин есть?
Увы, бензина в канистре не было, по-моему, человеку, у которого автомат в салоне, обязательно необходимо возить с собой пару-тройку канистр с бензином. Это нервное, пожалуй.
- Ладно, Даня, собери сухих веток, но только сухих. - На свет извлекается бутылка с остатками минералки, и шнур от капельницы, да-да, утащила домой пришедший в негодность шнур, жуткая мародерка. Выхожу из машины, зябко ежась, моя цель бензобак. Обхожу машину, рассматривая потеки грязной бурой массы на машине. Выливаю минералку на эти пятна, жаль, отмыть нормально не могу, но доедем до дома и тогда. А пока хоть так.
Как профессиональный вор, отсасываю бензин из бака на два пальца - должно хватить, тем более, что парень уже и ветки собрал. С содроганием подхожу к голове, которая и не собирается истлевать. Все-таки, это жутко.
- Твой путь окончен, пора на покой. - Ветки кладу рядом с головой, впрочем, кладу это сильно сказано, покидали и ладно, приближаться страшно, мало ли, вдруг кинется, я такого от Инги, конечно, не слышала, но мало ли. Поливаю бензином голову и ветки, конечно, дух будет недоволен, но у меня нет другого выхода.
Чиркаю спичкой. Огонь, вой, жуткая жуть. Утягиваю Даню за куртку к машине.
- Сейчас догорит и поедем, надо проследить, чтобы в лес пожар не пошел. - Вздыхаю, ожидая окончания этого нереального действа. Прислоняюсь к машине, - Знаешь, я бы на твоем месте никому об этом не рассказывала. Не поверят. В лучшем случае, решат, что ты напился паленки какой-то, в худшем примут за психа.

Я чувствую, как под коленками начинается дрожь. Ощущаю, как мелко долбит мурашками поясницу, как волоски на шее шевелятся. Адреналин потихоньку выветривается, наступает стадия шока. Слишком хорошо знаю, что в ближайшие минут пятнадцать начнется, так сказать, отходняк. Будет сопровождаться сильным сушняком и, да, у Дани вон уже в желудке урчит.
Странно, но я не отодвигаюсь от парня. С ним теплей, да и не чувствуется в его небрежном жесте никакой сальности. Обычно, люди, пережившие нечто подобное, что испытали мы с ним за эти полчаса, боже, всего полчаса прошло, испытывают друг к другу иные чувства. Придвинувшись к Даниилу, я впитываю тепло товарищеского плеча - меня потихоньку начинает захватывать привычный холод. Отбитый ты, Даня, но между нами уже завязался узелок, покрепче прочих может быть даже.
Хмыкаю, засовывая холодные руки в карманы. Голова уже тлеет, осталось засыпать землей и все кончено. Духов леса не стоит обижать, в конце концов, Инга всегда просила быть с ними хотя бы вежливой, мало ли, вдруг помощи придется просить. А пустишь так петуха красного, потом даже в лес без боязни не войдешь.
- Будешь приставать, получишь сковородкой по черепушке, - фыркаю, но как-то совершенно спокойно. Чего ведьме бояться на своей территории, да и потом, после такого надо быть полным идиотом, чтобы приставать. Передергиваю плечами, слыша, как ломаются кости у головы. Зрелище не для слабонервных все же. Подхожу к обочине, наклоняюсь, загребая россыпи чуть влажной земли. Гадость, но куда деваться, надо засыпать.
Когда земля покрывает истлевшие обгорелые мельчайшие остатки костей, я встаю, отряхивая руки. Да, с такими руками лучше дома не показываться, иначе Геша может устроить скандал. Впрочем, она вряд ли будет громко ругаться, раз в гостях будет человек. Вытягиваю из кармана платок, вытирая пальцы, бесполезно, конечно, но что делать.
- Поехали уже, дружочек. Садись на пассажирское сидение, приедем, гляну твое плечо, насколько помню, отдача может оставить знатные гематомы. - Прохожу к двери со стороны водителя, смотрю на ту сторону леса, в которой хозяином является не тот, кто явно ждет меня домой. Чуть склоняю голову, благодаря за ветки, и что не стал шуметь из-за костра на краю.
- Учти, у меня дома ребенок, так что тихо-тихо заходим в дом. Малому полтора года, режим и все такое. - Сажусь, завожу машину, жду, когда парень закроет дверь со своей стороны. - У меня есть спальное место, не оставлю в машине.
Разворачиваюсь, чуть неуклюже, все-таки мой старичок менее габаритный, а здесь еще наловчиться надо. Впрочем, еще каких-то двадцать минут меня это не смущало. Выворачиваю на дорогу по направлению к дому. Озноб пробирает до костей, все-таки отходняк от адреналина та еще отвратная вещь.
- Ты спас меня, Даня, - сжимаю нервно руль, прибавляя скорость. Как же хочется уже оказаться в родных стенах. - Если бы я пошла пешком... - Сглатываю, конечно, всегда можно было бы попробовать попросить помощи у хозяина леса, в конце концов, мне могло повезти. Но могло и не повезти.
- Фенечку не снимай. Отданная добровольно и закрепленная словом, пусть немного, но на шальную удачу хватит.
Наверное, не стоило бы раскидываться Ингиными амулетами, но сегодня эта фенечка была гораздо нужней этому парню, чем мне. И потом, не жалко, раз я смогу вернуться домой в целости и сохранности.
- Слышишь, не снимай. - С легким нажимом, чувствуя, как начинают стучать зубы. Времени все меньше, но до дома осталось две минуты. - Водка, ужин, намажем плечо и спать. У нас сейчас начнутся отходняки, так что готовься к веселым ощущениям.
Машина подруливает к дому на краю леса. Славка паркуется рядом с забором, выключает свет. На кухне шевелится занавеска, Геша ждет, волнуется.
- Дом, милый дом. - Выдыхаю, чувствуя, как сковывающая сердце ледяная цепь тает. Как говорится, дома и стены помогают, а где не смогут помочь стены, справится Геша и водка.